Город Устинов – самая необычная территория в истории всемирной географии. А все потому, что у этого города нет конкретной привязки к месту, нет мэра, инфраструктуры или других характерных для населенного пункта признаков. Это территория искусства, где обитают два художника, не называющих публично свои фамилии. Кирилл и Наташа нарекли свою арт-группу в честь города, где родились и который просуществовал лишь 900 дней. В 1987 году Устинову вернули прежнее название – Ижевск. Зато последние 10 лет исчезнувший город существует в другом формате – культурном. Микротерритория Город Устинов создает маленькие работы – обычные камушки, песчинки и веточки они превращают в неожиданные произведения. Мы беседуем с одним из художников-резидентов микротерритории – Кириллом.
Работы Города Устинов – сродни медитации. Подходишь к музейной витрине, а там – мелкие песчинки, ракушки, монетки, бумажки, которые можно собрать в свою картину миру с помощью пинцета. Это может быть смешная рожица или целое стихотворение не неведомом языке. На экспонаты «устин» можно случайно наткнуться в городе, вдруг обнаружив в кирпичной кладке дома разноцветный минерал с загадочными узорами. Город Устинов предлагает зрителю перенастроить оптику: научиться вглядываться и замечать неочевидное, открывая для себя новые миры.
– Сложно быть целым городом, особенно если он состоит из двух человек? Что такое город Устинов для вас помимо штампа в паспорте?
– Город Устинов как арт-группа существует намного дольше, чем существовал город Устинов исторически. Ижевск был переименован в 1984 году и 2,5 года носил это название, а наша группа существует больше 10 лет. С помощью этого названия мы сформировали отношение к окружающему миру, а через это отношение – некую территорию. Сейчас, спустя 10 лет после образования арт-группы, мы переименовались в «микротерриторию». Сложилась художественная практика и ландшафт вокруг нее, есть люди – резиденты города Устинов, его жители — наши единомышленники и друзья. Изначально мы занялись искусством для себя, но «попали» во множество людей. Сейчас их тысячи. Условный «микро» формат для нас – мировоззрение и язык. Ты можешь целый мир построить из мелочей.
– С чего начиналась ваша микротерритория?
– С нуля. Было ощущение внутренней бездны, которую хотелось заполнить. Мы выносили артефакты – кусочки ткани, песчинки, камушки – на улицу, не называя их произведениями искусства, и на ладони или разносе-планшете демонстрировали случайным прохожим. Люди на улице воспринимали нас как коммивояжеров, но интересовались. Из той практики сложилось желание не просто создавать арт-объекты, а превращать их в инсталляции-мастерские и выставки-лаборатории. Так мы пришли к индивидуальному языку, который может становиться общественным. У нас есть виртуальная карта, где показано как перемещается Город Устинов. Это движущийся город. Он существует во множестве точек одновременно. Он находится там, где были наши выставки, где есть единомышленники, друзья, наши работы.
– В Цюрихе застолбили себе кусочек?
– Да, кроме шуток. Мы четыре года подряд участвовали в резиденциях и выставках в Цюрихе. Он теперь для нас как Пермь или Нижний Новгород – свой. Любое событие оставляет отпечаток на карте Города Устинов.
– Хочется сделать что-то масштабное? В формате макро?
– Было несколько прецедентов. В 2019 году мы делали выставку, которая занимала 1300 кв. м. Это потребовало экстраполяции нашей практики – масштабирования идеи и осмысления. Недавний проект в Новосибирске под названием «То, что еще не случилось» занял целый этаж и задействовал более 100 авторов.
– Вы работаете с природными материалами. Например, есть проект «Земля Музъем», и «музъем» в переводе с удмуртского значит «земля». Что для вас почва в метафорическом смысле?
– Мы сделали множество выставок, связанных с корнями и из корней как таковых. Это про разрастание корневой системы вширь, поиск питательной среды, ответной реакции. Корни – это процесс почвообразования. Корни отмирают и перегнивают в почву. Эти связи составляют для нас Город Утинов. Это мы сами. Мы расщепляемся во множестве контактов.
– Вы уже достаточно известная команда и могли бы при желании переехать в Москву или еще куда-то. Для вас принципиально оставаться на родной земле?
– Центр и периферия – это разная динамика существования, разный ритм. Периферия нам ближе. Но мы не являемся заложниками локальности. Например, сотрудничаем с деревней Сеп в 100 км от Ижевска, где местные жители открыли Народный музей исчезнувших деревень, где сохраняют коллективную память. Там реконструировали клуб, появились детская мастерская, коворкинг, студия звукозаписи, приезжают художники и музыканты. Куратор Александр Юминов многие годы занимался электронной сценой Ижевска, теперь он работает с этой деревней. Когда мы туда приезжаем, даём некоторый импульс, но и сами получаем от их историй мощную подпитку.
– В каких еще необычных местах вы выставлялись?
– Мы сейчас делаем проект «Музей с доставкой». Мы предлагаем взять на время произведение – набор материалов или идеи, чтобы создать выставку или музей в любом месте. Это могут быть привычные и самые непредсказуемые локации. Это включение искусства в повседневность, в естественный процесс жизни, территория искусства расширяется. Можно у нас артефакты и обменять на что-то свое. Человек начинает конструировать свой микромир. Недавно с новосибирским Центром культуры ЦК19 мы опробовали дистанционный формат, но изначально «Музей с доставкой» существует в виде встреч. Нам интересен прямой контакт и то, как люди разместят наши артефакты – мы называем это архитектурой отношений.
– То есть вы даете каждому желающему почувствовать себя художником.
– Это воспринимается как игра. Есть территория искусства, а есть условно «частная» территория. Здесь личное отношение к произведению зачастую проявляется сильнее, чем в выставочном формате. Если говорить о понятии территории – о критериях «близкое – далекое» –, то мы делаем далекое близким.
– Самая обычная чашка, из которой вы пьете кофе каждый день, для человека более личное, чем картина великого художника. Но становится ли она от этого произведением искусства?
– Это зависит от ваших собственных ориентиров.
– То есть каждый человек сам решает, что наделять статусом произведения искусства?
– Да. И это аксиома. Мы можем ценить Шишкина, а можем разобраться, что в его жизни было важно и как его жизнь была устроена. И это может быть сложнее и интереснее, чем то, что разворачивается вокруг шедевра. Самое ценное – вещь, которая была найдена или потеряна. Если мы находим камушек или цветок, а он выскальзывает из рук и куда-то перемещается, происходит движение на ощупь, которое нас связывает с детским эмоциональным опытом. Это как электричество, которое проходит через провода, вдохновляющий опыт, который появляется и одновременно ускользает в процессе творческой практики.
