В Москве открылась выставка, посвященная поэту Юрию Левитанскому

На этой неделе в столице начала действовать экспозиция «Человек иронический. К 100-летию Юрия Левитанского». Кто такой Левитанский — читателям объяснять не нужно: у каждого, как по щелчку рубильника, начинает звучать в голове (стоит только напомнить), стихотворение «— Что происходит на свете? — А просто зима. — Просто зима, полагаете вы? — Полагаю».

В Москве открылась выставка, посвященная поэту Юрию Левитанскому

Сразу нужно сказать, что место для выставки выбрано удачно — флигель «Руина» Музея архитектуры им. А.В.Щусева, так уж сложилось, несет коннотацию «наползания» эпох, которые не существуют одновременно, но наплывают друг на друга, как тектонические плиты или льдины во время ледохода. И так же, как здание, несет на себе следы нескольких столетий — XVIII, ХIХ и советского отрезка века XX, так и преломленная в предметах и бытовых реконструкциях биография яркого поэта состоит из многих пластов.

Наиболее эмоционально передан «донецкий пласт» — появившийся на свет на Черниговщине, Левитанский семилетним мальчиком оказался в Сталино — нынешней столице ДНР. В 30-е годы будущий Донецк еще не был зажиточным, светлым и просторным «городом миллиона роз», предвкушающим завершение строительства собственного метро. Скорее, это был захудалый городишко, в самом центре которого можно было встретить саманные бараки, где на окраинах женщины стирали белье в реках, а шахтеры умывались там же перед сменой.

Но Юра видел другое — и об этом рассказывает отдельный стенд. «В реальности жизнь в городке была довольно тяжелая и неустроенная. Но воспоминания (в том числе стихотворные поэтические воспоминания Левитанского) окрашивают этот период совсем другими цветами, преломляя реальность, как цветные стекла веранды, казавшейся ребенку игрушечным светофором». Все бытовые неурядицы, которые символизирует простой стол, застеленный скромной скатертью, отступали на второй план перед этим сиянием.

Такое же жизнелюбие Левитанский сохранял на фронте. Он участвовал в Великой Отечественной, был бойцом мотострелковой бригады НКВД, а потом военкором), а после разгрома нацистов отправился изгонять японских интервентов из Маньчжурии, но не гордился собственным геройством. Опаленный порохом период на выставке отображен в том числе проекцией цитат из стихотворения «Ну что с того, что я там был…».

(Я топот загнанных коней.

Я хриплый окрик на бегу.

Я миг непрожитого дня.

Я бой на дальнем рубеже.

Я пламя Вечного огня

и пламя гильзы в блиндаже.)

Но что с того, что я там был,

в том грозном быть или не быть.

Я это все почти забыл.

Я это все хочу забыть.

Я не участвую в войне —

она участвует во мне.

И отблеск Вечного огня

дрожит на скулах у меня.

Потом был мир, высшие литературные курсы при Литинституте имени Горького, книги, снова книги, цикл блистательных пародий на классиков 60-х — Ахмадулину, Мартынова, Вознесенского, Светлова. Написать их без любви, без гордости за современников и ликования от их успехов было невозможно — получилось бы что угодно, насмешка или пасквиль, но не пародия. А еще талант наблюдателя и тонкого юмориста позволил Юрию Давидовичу стать душой «Клуба 12 стульев» необычайно популярной тогда «Литературной газеты». Один из залов поэтому и увесили (и застелили) страницами из «Литературки» — это метафора того, как много значила она в жизни страны и жизни обосновавшегося в Москве Левитанского. Еще один полунамек — застывший кадр на экране советского телевизора. Да, это «Москва слезам не верит», где прозвучал выше процитированный «Диалог у новогодней елки».

В Москве открылась выставка, посвященная поэту Юрию Левитанскому Фото: Евгений Погонин/Музей архитектуры им. А.В. Щусева

Артефакты, умноженные на современную технику и способы подачи исторической информации, действительно позволяют погрузиться в атмосферу прошлого (организаторы даже рабочий кабинет поэта воссоздали!).

— Все экспонаты можно разделить на две группы, — рассказала «МК» куратор выставки Анна Наринская. Одни — свидетели века Левитанского, и здесь самое важное, что есть — скульптура Вадима Сидура, друга Левитанского. Скульптура из военного цикла «Взывающий» идет в паре со знаменитейшим стихотворением «Ну что с того, что я там был» — и этот дуплет самое сильное наше высказывание.

Другие экспонаты — это инсталляции, я сама являюсь поклонницей работы Ильи Шагалова: она постскриптум выставки и представляет собой три экрана, где частная жизнь человека представляется как видео, составленное из кадров документальной хроники. А вообще документов осталось не так много, и одна из причин — Левитанский часто переезжал, как очень многие люди его поколения. А они тогда не хранили и не возили с собой сундуки с бумагами. Но сохранился диплом Левитанского, где видно, какой он был несусветный отличник в Институте философии, литературы и истории, и его справка об увольнении из института в связи с добровольным уходом на фронт. А еще — небольшое количество рукописей, но не самых известных стихов, а также машинописей с правками. Зато в кабинете — стол, вещи, пишущая машинка, лампа — все-все его!

Но главный месседж здесь все же — это многогранность истории, ее изменчивость и «привычку повторяться». Не зря же Левитанскому выпала доля застать СССР, каким он был до июня 1941-го, оказаться в эпицентре ВОВ, пережить поднятие державы из руин, вдохнуть воздуха свободы при Хрущеве, спокойно заняться творчеством во время «застоя», а потом стать свидетелем деконструкции родины. В 1995 году фронтовик требовал от Бориса Ельцина прекратить военную кампанию в Чечне. И в целом 90-е стали роковыми для Левитанского — он умер 25 января 1996 года от сердечного приступа во время своего выступления, посвященного событиям на Кавказе.

И если начать мыслить образами, то красный цвет — это некое сталинское «стой», «желтый» — «оттепель», ожидание перемен, «зеленый» это «перестройка» — как обещание свободы и надежда для миллионов людей. Только вот потом «загорелся» черный цвет светофора.